Беседа корреспондента «Красной звезды» подполковника А. Докучаева с бывшим командиром истребительного авиационного полка Героем Советского Союза Е. Пепеляевым
МиГ-15 — серебристая стрелообразная реактивная машина. Евгения Пепеляева и сейчас многое роднит с ней. Бывший летчик бодр, подвижен, выглядит моложе своих лет, а главное — так же тверд, основателен характером, как основателен был и тогда, в Корейскую войну.
Как и сорок лет назад, Евгений Пепеляев строг в суждениях.
— Сколько самолетов сбил? — переспрашивает он. — Двадцать... Интересуюсь, почему тогда бывший командир корпуса генерал Георгий Лобов, да и американцы утверждают, что больше?
— Три самолета я «отдал» своему ведомому Саше Рыжкову (об т этом разве утаишь?), думал, что ему присвоят звание Героя Советского Союза.
Не потребовались они ему, похоронили мы его в Порт-Артуре... Смотрю на Евгения Пепеляева, он — на меня.
— Не ходили вы ведомым, так что не сразу поймете. Я воевал, будучи командиром полка, твердо знал в бою: задняя полусфера у меня всегда прикрыта, а это безопасность, душевный комфорт. А у ведомого? Того и жди, ударят в «хвост». Тяжело быть в воздухе на подхвате...
В Северный Китай Пепеляев прибыл в составе 324-й авиационной дивизии командиром 196-го истребительного полка. Из дивизии трехполкового состава стали формировать дивизию двухполкового состава с меньшим количеством самолетов. Тогда Пепеляеву(он был заместителем командира полка) и предложили возглавить полк. Командовал дивизией Иван Кожедуб. [102]
Те дни и сегодня свежи в памяти летчиков. Разбирали и упаковывали свои серебристые МиГи в огромные ящики, грузили на железнодорожные платформы. Эшелон подогнали прямо в Кубинку. Отъезд особенно не афишировали, но и не скрывали от жен, сослуживцев. В гарнизоне знали, куда направляются добровольцы. Вся маскировка — сняли с форменной одежды погоны. И вот вслед за «товарняком» застучали колеса пассажирского поезда. Вспоминаются летчикам омули, что покупали на остановках близ Байкала. И то, как устраивались на китайском аэродроме Дунфын — в 300 км от корейской границы. Пилоты называли его тыловым. Тут уж работа, обратная той, что была в Кубинке. Собирали самолеты, облетывали их.
С первых дней стала приходить информация о высоком профессионализме американских летчиков. Привозили ее в Дунфын наши авиаторы с приграничного аэродрома Аньдун, им уже приходилось вступать в схватки с янками в небе Кореи. Да и истребители у противника что надо — реактивные Р-86 «Сейбр».
— И тут, — рассказывает Евгений Пепеляев, — я понял: мой полк не готов к боям. 90 процентов — фронтовики, но на войну попали в самом конце, на счету каждого по одному-два сбитых самолета. Да на этот раз и другой противник, другая техника — реактивная. К тому же начало пятидесятых в советских ВВС — период полетов в сложных условиях. Часто летали ночью, при минимуме погоды, сажали самолеты по радиолокационным приборам... Но ведь летчик, кроме всего, должен уметь вести бой, уметь драться. Наше высокое начальство не особенно заботилось об этом. Считалось, война позади, впереди ничего серьезного не предвидится. Корею, словом, никто не ждал. Пришлось все наверстывать в Дунфыне...
Программа подготовки, разработанная Пепеляевым для летчиков полка, в штабе корпуса принималась не всеми. Он уже в первые дни разрешил «обжимать» МиГи рядовым летчикам. На максимальной скорости, на стометровой высоте проносились реактивные самолеты близ Дунфына. На вопрос: «Кто позволил?» отвечал: «Война». Часто завязывались воздушные учебные бои, строились всевозможные боевые порядки, дрались пара на пару, четверка на четверку... В таком напряженном ритме в течение четырех месяцев — в декабре, январе, феврале и марте — «дозревали» русские пилоты до американской кондиции. Где-то в середине марта Пепеляев предложил Кожедубу: давайте подеремся полк на полк. Тот согласился. Подчиненные Пепеляева выиграли бой, что называется, вчистую.
К концу марта обстановка осложнилась, полк Пепеляева перевели в Аньдун, откуда его летчики и вступили в бой. К тому времени они имели уже солидный налет. Первая воздушная схватка показала, что [103] Евгений Пепеляев избрал верную методику подготовки. Летчики вернулись без единой победы, однако, и без поражений. Соседи (может, некорректно сравнивать, но что было, то было) потеряли два самолета, третий, подбитый, взорвался прямо на аэродроме.
Пепеляев сразу собрал комэсков: значит, так, атаки из невыгодных ситуаций без крайней нужды не проводить. Главное сейчас — изучить тактику американцев, искать их слабые стороны. Видели, как они «делают нас» на пикировании, на горизонтальном маневре? Так не следует в этом с ними соревноваться, раскусим их приемы, сами на крючок попадутся. У МиГа свои плюсы есть, почему бы их не использовать?..
Так набирались опыта. Пепеляев учил подчиненных, учился и сам. И первая победа пришла к нему как закономерность. В одном из боев пилот «Сейбра» из очередной атаки выходил, что называется, с лихачеством — сделал вираж перед самым носом у Пепеляева. И тот не замедлил воспользоваться этим, «миговские» пушки прошили «Сейбр».
Вылеты же следовали один за другим — шла борьба за превосходство (господство, по американским понятиям) в воздухе в районе «аллеи истребителей», проходившей вдоль корейско-китайской границы. Евгений Пепеляев поднимал «четверки», «восьмерки», а часто и целый полк. В этих поединках рос и боевой счет пилота...
Тот бой летчик помнит хорошо. На встречном курсе его атаковала пара «Сейбров». Бросилось в глаза: на них отсутствовали вертикальные гребни, и скольжение совершали они как-то необычно, словно подкрадываясь к МиГу (потом станет известно, что на «Сейбрах» появились подкрылки). Небольшой вираж — и ведущий противника открывает огонь. Евгений мельком осмотрел кабину: герметизация не нарушена, давление нормальное. И он тут же решает наказать американского летчика. Обозначает боевой разворот в левую сторону, а в ходе маневра — «косой петли», знакомого ему с молодости, перекладывает МиГ в противоположную. Пилот «Сейбра» «купился» и оказался перед советским истребителем. Правда, на миг, когда самолеты шли в перевернутом положении. Но и этих секунд хватило Пепеляеву, чтобы открыть огонь. От места, где находился фонарь, потянулся дымок, машина стала падать. Пилоту «Сейбра» ничего не оставалось, как посадить самолет. Надо отдать ему должное, сделал он это мастерски. Практически целехонький «Сейбр» достался советской стороне как трофей и вскоре отправился в Москву. Сбитым оказался один из американских асов — на машине в три ряда располагались двенадцать белых звезд.
Накопленный опыт советские пилоты умело использовали в дальнейших боях с американскими летчиками и их союзниками — в реактивной воздушной войне. «Атакующие самолеты устремлялись с громадных [104] высот, где преимущество имели МиГи, вниз на малые высоты, где господствовали «Сейбры», — вспоминал один из американских летчиков. — На встречных курсах со скоростью более 1900 км/час самолеты сближались так быстро, что человеческий глаз и человеческие реакции были на пределе возможностей». Заокеанские специалисты насчитали свыше тридцати применяемых советскими летчиками тактических приемов. Причем успешных.
А вот счет российских «реактивных» асов. Полковник Евгений Пепеляев и капитан Николай Сутягин — по 23 воздушные победы (документально числится за первым 20, за вторым — 21 выигранный поединок при соответственно 108 и приблизительно 150 боевых вылетах). По 15 самолетов противника уничтожили капитан Лев Щукин и подполковник Александр Сморчков, по 14 — майор Дмитрий Оськин и капитан Михаил Пономарев. 13 — капитан Сергей Крамаренко. По 11 — майор Степан Бакаев, капитаны Григорий Охай и Николай Докашенко. 10 побед на счету старшего лейтенанта Дмитрия Самойлова.
Конечно, нельзя сказать, что наши летчики были на голову выше американцев, бои шли на равных.
— Вылетел «шестеркой», в июле пятьдесят первого это было, — рассказывает Пепеляев. — Смотрю — передо мной шестерка «Сейбров». Положение выгодное. Зная, что меня прикрывает ведомый, а сзади еще звено капитана Виктора Назаркина, начал атаку. Но звено Назаркина не смогло обеспечить ее, позже командир объяснял, что потерял нашу пару на солнце, может быть — и так, не знаю. Американцы же, воспользовавшись этим, сразу взяли в оборот моего ведомого. Ларионова мы не смогли даже похоронить, самолет упал в Желтое море. И сразу же очередь по-моему МиГу. Вторая пара заходит справа. Назаркин молчит. Я понял, что помощи не будет, тут уж не до воздушной победы, и с высоты тысяч семь-восемь бросил машину в штопор. Внизу облачность, верхняя кромка тысячи на три. Иду, а «Сейбр» надо мной — по спирали идет, но не хватает мастерства пилоту, не может он меня достать. Влетел в облако, вывернул самолет, что называется, у самой воды — и на свой аэродром... А Назаркин больше не летал, отправили его в Союз. Без взаимовыручки в бою ничего не достигнешь...
Конечно, случаи, когда приходилось вот так выходить из боя, были, но удирали и американские летчики, а от Пепеляева — очень часто. Кстати, по его подсчетам, он уничтожил 12 американских Р-86 «Сейбр», четыре Р-84 «Тандерджет», шесть Р-80 «Шустинг стар» и один Р-94...
После возвращения из Китая Евгений Георгиевич служил заместителем командира дивизии, в 1956 г. окончил Военную академию Генерального штаба, командовал 133-й авиационной дивизией. |
Главная