С первых же дней войны Запад интересовался русской позицией в отношении будущего Германии. Царь и его министры хотели бы, чтобы после войны Британия и Франция доминировали на Западе войны, а Россия — в Восточной Европе. 

Между ними лежала бы буфером слабая Германия. Петроград выступал за возвращение Эльзаса и Лотарингии Франции, восстановление Польши, увеличение за счет Германии территории Бельгии, восстановление независимости Ганновера, передачу Шлезвига Дании, освобождение Чехии, раздел между Францией и Англией всех немецких колоний. 

Одного только Сазонов твердо обещал не делать в отношении Германии — он обещал не провоцировать в ней революции. «Революция никогда не будет нашим оружием против Германии». К 14 сентября 1914 г. Сазонов приготовил проект единых военных целей России, Франции и Британии из двенадцати пунктов: 

1. Три державы нанесут удар по германской мощи и претензиям на военное и политическое доминирование. 

2. Территориальные изменения должны быть осуществлены, исходя из принципов прав национальностей. 

3. Россия аннексирует нижнее течение реки Неман и восточную часть Галиции. Она присоединит к королевству Польши восточную Познань, Силезию и западную часть Галиции. 

4. Франция возвратит себе Эльзас и Лотарингию, добавив, если она того пожелает, часть Рейнской Пруссии и Палатинат. 

5. Бельгия увеличит свою территорию. 

6. Шлезвиг-Гольштейн будет возвращен Дании. 

7. Государство Ганновер будет восстановлено.

 8. Австрия будет представлять собой состоящую из трех частей монархию — Австрийская империя, королевство Богемия и королевство Венгрия. 

9. Сербия аннексирует Боснию, Герцеговину, Далмацию и Северную Албанию. 

10. Болгария получит от Сербии компенсацию в Македонии. 

11. Греция и Италия разделят южную Албанию. 12. Англия, Франция и Япония разделят германские колонии.
Нетрудно представить себе, что Сазонов надеялся на зависимость урезанной Австро-Чехо-Венгрии от России. В этом случае уменьшившаяся Германия едва ли могла претендовать на господство в огромной России, имея перед собой объединенную Польшу, славянизированную Дунайскую монархию и трио благодарных России государств — Румынии, Болгарии и Сербии.
Правители России в 1914-1917 гг. желали видеть Россию после войны играющей в Европе роль, которую в 1870-1914 годах играла в ней Германия — роль культурного и индустриального центра, лидирующего в науках и искусстве.
Официально русское правительство — ни при царе, ни в период Милюкова-Керенского — не оглашало своих целей в войне. Более или менее были известны цели России, касающиеся Оттоманской империи, но что Россия собиралась делать в случае победы на своих западных границах известно меньше. Возможно, имеет смысл указать на «максимальные возможные притязания России. На южной границе — расширение пределов империи за счет турецкой Армении и Курдистана, овладение проливами, русский контроль над Константинополем. 

На западной границе — присоединение к русской части Польши австрийской и германской ее частей с превращением Польши в автономное государство в пределах российской империи. Трудно представить себе участие России в распаде Австро-Венгрии, в случае которого новорожденные чешское и словацкое государства были бы включены в состав империи Романовых (или России Милюкова). Россия заняла бы место Германии и Австрии в Центральной Европе.

 Кадеты во главе с Милюковым придерживались примерно тех же взглядов за исключением особой позиции по Польше и Финляндии. В первом случае, Польше предоставлялась независимость, а та заключала „вечный союз с Россией". Во втором — Финляндия укрепляла свою автономию. Более сложным было отношение буржуазных партий (кадетов, в первую очередь) к будущей политической структуре России. Расходясь между собой и конфликтуя, теоретики предусматривали ту или иную степень федерализации России с представлением отдельным частям империи большего представительства в федеральных органах и, возможно, некоторых прав на региональную автономию. Десять лет спустя после революции Сазонов писал: „Ни для императора Николая II, ни для меня, как министра иностранных дел, не было более ясной и справедливой задачи, чем политическое возрождение чехов".
21 ноября 1914 г. император Николай посчитал, что наступило время подумать о послевоенном порядке (представить себе, что война будет длиться еще четыре года, император, разумеется, просто не мог). Он был настроен достаточно решительно: «Я настаиваю, чтобы условия этого мира были выработаны нами тремя — Францией, Англией и Россией, только нами одними. Следовательно, не нужно конгрессов, не нужно посредничества. Мы продиктуем Германии и Австрии нашу волю… Главное — уничтожение германского милитаризма, конец того кошмара, в котором Германия держит нас уже более сорока лет. Нужно отнять у германского народа всякую возможность реванша. Если мы дадим себя разжалобить — через некоторое время будет новая война… 

Вот как я представляю себе результаты, которых Россия вправе ожидать от войны и без достижения которых мой народ не понял бы необходимости понесенных им трудов. Германия должна будет согласиться на исправление границ в Восточной Пруссии. Мой генеральный штаб желает, чтобы это исправление достигло берегов Вислы… Познань и часть Силезии будут необходимы для воссоздания Польши. Галиция и северная часть Буковины позволят России достигнуть своих естественных пределов — Карпат… В Малой Азии я должен буду заняться армянами — их нельзя оставлять под турецким игом… 

Я должен буду обеспечить моей империи свободный выход через проливы… Австро-венгерский союз потерпел крах. Венгрии, лишенной Трансильвании, будет трудно удерживать хорватов. Чехия потребует, по меньшей мере, автономии — и Австрия, таким образом, сведется к старым наследственным владениям: к Немецкому Тиролю и к Зальцбургской области… Франция возвратит Эльзас-Лотарингию и распространит свою власть, быть может, на рейнские провинции. Бельгия получит приращение в области Аахена. Франция и Англия поделят германские колонии. Шлезвиг, включая район Кильского канала, будет возвращен Дании. Воссоздав Ганновер между Пруссией и Голландией, мы бы укрепили будущий мир».

 В ответ французский посол Палеолог сказал: «Это конец германской империи». Император Николай согласился: «Пруссия должна стать простым королевством». Предусматривая кардинальное изменение карты Европы, русский император предусматривал будущее развитие России лишь в союзе с Западом. Этот союз должен сохранить единство на долгие годы вперед. Антанта и после войны должна остаться сплоченной.
Французская позиция была вчерне определена на состоявшемся в Бордо 20 сентября 1914 г. заседании совета министров под председательством президента Пуанкаре. Министр иностранных дел Делькассе информировал посла Извольского об отсутствии у России, Франции и Британии оснований для разногласий. Главная цель — сокрушение лидерства Пруссии в Германии. Шлезвиг и Гольштейн вернутся к Дании. Англия получит германские колонии. Россия — гарантии свободного прохода в черноморских проливах. Франция возвратит Эльзас и Лотарингию. Цели, преследуемые Россией и Францией, идентичны и будут реализованы, как только французские и русские войска сомкнут руки в центре Германии. Извольский отметил симпатию Франции к Австро-Венгрии, основанную на «ложном», по его мнению, восприятии якобы имеющегося у нее стремления к независимости от Германии. Можно было предположить, что французы желали увеличить буфер между будущей Восточной Европой, возглавляемой Россией, и Западом.
В Британии с начала войны активно обсуждали возможности глобального передела, в ходе которого Россия получит сушу, а Британия — моря, когда двум империям, русской и британской, суждено будет править миром. Первым шагом двух империй навстречу единству в послевоенном мире стала видеться координация планов при разделе Оттоманской империи. Если Россия получит выход в Средиземноморье, а Британия укрепится в Персидском заливе, будут созданы главные условия их прочного союза. 

Как раздел Польши долгие годы служил русско-германскому согласию, так раздел Блистательной Порты послужит союзу Петрограда и Лондона в наступившем веке. 4 сентября 1914 года Грей послал Сазонову меморандум о решимости правительства Его Величества сражаться до победного конца. Британский министр отказывался детализировать британскую позицию, и русский посол — граф Бенкендорф — в конечном счете прислал в Петроград собственную оценку британских целей: овладение частью германских колоний; нейтрализация Кильского канала; передача Шлезвига (без Гольштейна) Дании; получение основной части германского флота Британией; компенсация Бельгии за счет Голландии, а той за счет Германии (Германская Фризия). На Германию налагались тяжелые репарации «для нейтрализации ее мощи». 

Франции предназначались Эльзас и Лотарингия, а также некоторые из германских колоний. России передавались польские провинции Пруссии и Австрии, а также русские (украинские) регионы в Галиции и на Буковине. Вопрос о Турции оставался открытым.
В целом Запад, хотя и вел достаточно активную политику на Балканах, отдавал пальму первенства здесь России. Дело было не только в территориальной близости России и ее давних связях с регионом, роли в славянских делах, но и в том, что гигантская отмобилизованная мощь России позволяла ей вмешательство здесь (в случае нужды), в то время как французы полностью задействовали свои ресурсы на Западном фронте, а Британия еще не сформировала сухопутную армию. Никто не смог бы диктовать России линию поведения на Балканах. 

В то же время позиции Запада были сильнее в подходе к Италии — здесь вступал в действие фактор британского морского могущества и французской близости.