Корреспондент «Красной звезды» майор А. Докучаев
Автор сделал подборку воспоминаний участников боев вьетнамской войны, одни из которых оказались хорошими рассказчиками, другие — предоставили дневники, третьи — сохранили копии донесений.
Рассказывает генерал-майор в отставке Г. Белов (в то время руководитель группы советских военных специалистов):
5 августа 1964г.... Тревожный, суровый день для дружественного народа. Соединенные Штаты Америки спровоцировали против Демократической Республики Вьетнам войну, нанеся первые воздушные удары по городам. И в тот же день вьетнамские зенитчики, защищавшие район порта Бьентуи, открыли счет сбитым самолетам.
В 1965 г. начался этап неограниченной воздушной войны против ДРВ. В пиратских налетах стали участвовать новейшие сверхзвуковые самолеты Р-105 О и Р-4 «Фантом». Поставить Вьетнаму зенитные ракетные и радиолокационные комплексы, самолеты-перехватчики, направить туда военных специалистов, усилить систему ПВО явилось нашим долгом.
Весной 1965 г. мы стали готовить вьетнамских ракетчиков. Сроки перед нами стояли жесткие — три месяца. Но жизнь и их скорректировала. В июле противник стал чаще бомбить важные объекты страны, и зенитные ракетные дивизионы заняли оборону. На боевые позиции убыли и советские специалисты.
Из дневника полковника запаса Г. Любинецкого (техника ЗРК): 24 июля 1965г. Джунгли. Бескожие эвкалипты, частокол бамбука, ползучие кусты. Но нам не до экзотики. Развертываем зенитный ракетный комплекс. Вот-вот появится противник. И точно. Не успели до конца замаскироваться, как американские самолеты двумя эшелонами пошли на Ханой, в десяти километрах от нас. Первыми стрельбу открыли ракетчики соседнего дивизиона. И сразу успех: два пуска и два попадания. Наша ракета также настигла цель. Затем «достали» беспилотный самолет-разведчик.
Сегодня вьетнамцы сообщили, что нашими дивизионами за время агрессии сбиты 399-й, 400-й и 401-й по счету американские самолеты. Из обломков четырехсотого решено отлить памятные знаки и награждать ими разведчиков. [201]
Рассказывает старший сержант запаса Н. Колесник:
В июне-июле 1965 г. янки нагло бесчинствовали в районе одного небольшого городка, расположенного неподалеку от 17-й параллели. Сам городок уже давно был разрушен от ежедневных бомбежек и лежал в руинах. Оставшиеся в живых жители покинули его. Американцы до того уверовали в свою безнаказанность, что превратили городок в ночной полигон, в буквальном смысле тренировались на точность в бомбометании. И вот майор Иван Константинович Проскур-нин дал команду на марш.
Есть у ракетчиков термин «засада». 27 июля мы решили встретить противника в засаде возле разрушенного городка, в том месте, где самолеты разворачивались на обратный курс. Прибыли из-под Ханоя (три ночи маршем двигались) и сразу попали в центр внимания крестьян уезда. Очень кстати оказалось. Грунт каменистый, а на подготовку площадок для развертывания комплекса — всего ночь. Вместе с нами в работу включились крестьяне. «Если это поможет сбить хоть одного «пирата», готовы трудиться сутки», — пояснили они. Каменистый склон горы мотыжили старики, женщины, дети.
До полуночи на позиции было спокойно. Все свободные от несения боевого дежурства отправились в палатки спать. Только я прилег, как объявили готовность. Вскакиваю и бегом к палатке вьетнамских стартовиков. Вижу: брезент колышется, собираются. Вместе прибежали к пусковой, зарядили, причем раза в два быстрее, чем на тренировках, и сразу в укрытие. Доложил и услышал в трубке голос майора Проскурнина: «Первая — пуск! Вторая — пуск! Третья...» Ракета, озаряя местность, понеслась на перехват. Толкнул Куанг Ткана, командира вьетнамского расчета пусковой установки: мол, смотри, наша пошла. Самому тоже интересно, ведь на полигоне не был, в пусках не участвовал. Картина впечатляющая — стартующие с гор в ночи ракеты. Но самый большой эффект произвели моменты, когда рвались самолеты. Ночи в Юго-Восточной Азии темные. И вот на черном полотне на огненные куски разваливается не видимый до этого объект. Зарево на полнебосвода.
Зарядили повторно пусковую, и в это время команда: отбой — поход. Тремя ракетами мы сбили четыре самолета. Да, четыре. Американцы, уверовав в свою безнаказанность, шли настолько плотно, что один самолет завалился от осколков ракеты. Остальные ретировались. Хорошо у нас сработали все: офицер наведения Константин Каретников, командир расчета Александр Бурцев, оператор Тарзан Черквиани, номера пусковых установок Рафаид Ахунов, Алексей Фомичев.
Дивизион свернулся и ушел в ущелье. Дали отоспаться, ведь мы три ночи были на ногах. А на площадках, откуда мы вели стрельбу, [202] вьетнамцы установили заготовленные заранее макеты техники из дерева, соорудили ложную позицию. С «ракетами» поступили так — привязали их тросами к деревьям. И вот — массированный налет. Американцы бомбили ожесточенно, но не могли понять, что происходит внизу. Сбитый чуть позже летчик рассказывал: думал, что начались галлюцинации, бомблю ракетную установку, вижу, взрывается бомба, ракета упала и вдруг опять поднялась, делаю новый заход — та же картина, третий... Вот что значит искусно оборудованная ложная позиция. А когда самолеты уходили, то попали в зону огня зенитчиков. Три «Скайхока» рухнули вниз. Бой подействовал на американцев. На две недели они прекратили всякие полеты авиации в том районе.
Мы убыли на север Вьетнама, а засады стали популярны среди подразделений ПВО. Особенно тогда гремел дивизион, где действовала группа специалистов во главе с подполковником Ф.П.Ильиных. Под его началом ракетчики уничтожили 24 самолета противника. Из Вьетнама офицер вернулся с орденами Ленина и Красного Знамени.
Из дневника полковника запаса Г. Любинецкого:
Август 1965 г. Вчера, устроив засаду, мы уничтожили два самолета. Американцы ушли, но, как видно, решили отомстить нам. Восемь самолетов устремились на позицию сразу же после первой атаки, применив помехи.
На экранах только самолет — постановщик помех, все в засветах, других целей не видно. Услышал команду подполковника Ильиных:
«Выпускаем последние ракеты — ив укрытия. Дивизион обнаружен, накроют всех...» Стартовали две ракеты, и вдруг новая команда Ильиных: «Всем оставаться на местах». Вышло так, что мы грохнули постановщика помех; лишившись его, американцы легли на обратный курс. Драпанули... А ведь у нас уже ни одной ракеты не оставалось. Я даже подумал: это последний бой для нас...
Вспоминает генерал-лейтенант в отставке А. Дзыза (заместитель руководителя группы советских военных специалистов по зенитным ракетным войскам):
В начале декабря 1965 г. в очередной раз ракетчики подполковника Ильиных справились со «Шрайком» — ракетой, предназначаемой для борьбы с зенитными ракетными дивизионами. Она идет на подразделение по лучу радара и врезается, как правило, прямо в антенну. Бой выглядел так. Когда самолет противника входил в зону действия радаров, его приборы регистрировали облучение, и на луч радара выпускался «Шрайк». В сентябре дивизион чудом избежал [203] удара, ракетчики случайно отключили станцию. На этот раз мы действовали вполне обдуманно. Засекли выпущенный «Фантомом» «Шрайк» и начали разворачивать станцию, а затем выключили ее. Серая трехметровая сигара с 23 кг взрывчатки и тысячами стальных кубиков «заблудилась» и упала. Затем американцы начали разрабатывать для «Шрайка» блок памяти. Мы стали готовиться и к этому, хотя понимали: тяжело придется, ведь ракета будет запоминать луч, и хитростью ее не остановить.
Противоборство, очень трудное для нас, шло и на других направлениях. На американских самолетах были установлены приборы опознавания пуска наших ракет, пилоты получили возможность совершать маневр против огня — пикированием или резким разворотом. Мы стали производить пуски, когда самолет входил в самую устойчивую зону поражения, и маневры его не спасали. Нашли «противоядие» и на помехи...
Из дневника полковника запаса Г. Любинецкого:
Январь 1966 г. Буй Хай, мой вьетнамский напарник по станции, техник, рассказал: янки перестали вести войну, что называется, по распорядку дня. Оказывается, до прибытия наших ракетчиков их боевые действия были строго хронометрированы. С 8 до 9 часов — разведка, с 9 до 14 — массированные налеты. Потом два часа перерыв. С 4 до 7 вечера — опять налеты и ночной отдых. Выходные — как выходные. Поняли, что с ракетчиками шутки плохи...
Рассказывает полковник запаса В. Федоров (бывший командир полка):
Для меня было открытием — американцы неплохо знают русские поговорки. В начале декабря 1966г. вьетнамский дивизион, ведя бой самостоятельно, уже без участия наших специалистов сбил американский самолет, летчик катапультировался. Его взяли в плен и повезли в дивизион. Он попросил показать русских, сбивших его. «Вьетнамцы тебя сбили», — пояснили ему, посвятив в ход боя. Тогда он говорит: «Все равно не верю, чувствую, тут русским духом пахнет». Неплохими мы оказались учителями... Покидали вьетнамскую землю с чувством удовлетворения. Наши друзья за девять месяцев овладели зенитной ракетной техникой.
Впечатляет и статистика. За время боев полк израсходовал 43 ракеты, уничтожил 23 самолета. Успех разделили подполковник В. Нижельский, майор-инженер А. Петров, майоры С. Воробьев, А. Саморуков, капитаны Р. Казаков, Ю. Кульков, лейтенанты В. Щербаков, В. Романюк... Перед отъездом на Родину лейтенанту Вадиму Щербакову вручили орден Ленина, другим специалистам — ордена Красного Знамени и Красной Звезды. [204]
Вспоминает генерал-майор в отставке Г. Белов:
В апреле 1967 г. встретился с Хо Ши Мином. Он поблагодарил наших специалистов за ратный труд. Потом положил руку на плечо и говорит: «Передайте товарищам, мы берегли и будем беречь каждого военного специалиста, помогающего в борьбе с агрессией». Что стоит за этими словами, я узнал чуть позже.
Раз едем по шоссе, и тут начался налет. Бомба взорвалась метрах в двухстах перед нами. Остановились, бросились в кювет. Только плюхнулся на грунт, как почувствовал: на меня кто-то навалился. Смотрю — капитан Тинь, мой переводчик, а рядом водитель Туан. Когда самолеты улетели, спрашиваю:
— Тинь, что за фокусы?
— Товарищ генерал, я отвечаю за вашу жизнь. Вы приехали нас учить воевать, а не погибать на чужбине. И все-таки, случалось, погибали...
Из беседы с генерал-майором авиации запаса А. Тромбачевым (заместителем руководителя группы советских военных специалистов по политической части):
Уезжали на Родину два наших техника. Вьетнамские солдаты и офицеры, воевавшие с ними, чуть не плакали. «Линсо, линсо!» — выкрикивали они слова, означающие «советский», и шли, шли за уходящей машиной. Вот как можно подружиться за восемь месяцев...
А наши ребята — действительно настоящие интернационалисты. Запомнился случай. Солдаты одного дивизиона помогали вьетнамцам в ремонте детского садика. Клумбы вскапывали вместе с детишками. Перевернула девчушка лопату земли, и наш сержант увидел «апельсин» — шариковую бомбу. Шарообразную, умещавшуюся на ладони и содержащую в себе до трехсот смертельных для человека шариков. Бросился на «апельсин», накрыл своим телом...
Каждый год 5 августа в Москве у Большого театра собирается человек двадцать пять — тридцать. Собираются воины- «вьетнамцы», те, что живут в столице и в Подмосковье. Вьетнам у всех у них один. Это — страна, где царствуют голубая и зеленая краски, где тишину ночей прерывают крики обезьян, стрекот цикад. Это — тревожные минуты у пусковых установок, переворачивающие душу разрывы реактивных снарядов. Это — гнетущая жара, помноженная на влажность, переходящую в водяную пыль, когда задыхаешься, прямо купаешься в поте, а нужно часами сидеть у экрана индикатора. Это — изуродованные напалмом, шариковыми бомбами лица вьетнамских детишек, женщин, это стойкость солдат, поклявшихся умереть за родину. И хочется им, бывшим ракетчикам, локаторщикам, летчикам, чтобы их глазами увидели Вьетнам шестидесятых-семидесятых окружающие их сегодня люди, их соотечественники.
|
Главная