В то время как Хирам, один из всего отряда оставшийся в живых, изнемогал в борьбе с превосходящим его в двадцать раз врагом и уже было очевидно, что его неизбежно схватят, шлюпка Сидона продолжала поспешно уходить к островку Аргимурус, темная масса которого начинала уже вырисовываться в нескольких милях. 

Сидон не особенно верил в успех отчаянной попытки вождя, так как знал, что на линейных карфагенских судах никогда не было меньше трехсот человек и что выйти победителем из этого боя с теми силами, какие остались в распоряжении Хирама, было так же трудно, как носом легкой парусной лодки протаранить бок тримеры. Офир и Фульвия видели выражение мрачного сомнения на лице Сидона и наперебой старались допытаться у него, не допускает ли он хоть самую маленькую возможность победы Хирама и его малочисленного отряда. – Все выяснится завтра утром! – мрачно отвечал гортатор. 

– А теперь нам нужно позаботиться о том, как бы благополучно добраться до острова. – Разве и нам угрожает какая-то опасность? – в недоумении спросила Офир. – Разумеется! Вряд ли Гермон послал в погоню за нами только одно судно. 

Вероятно, где-нибудь тут, вблизи, крейсируют и другие… Не успел он закончить фразу, как почти перед шлюпкой из ночного мрака вдруг выдвинулась какая-то гигантская тень. – Не робей! Берег близок! – крикнул Сидон гребцам. – Ну-ка, дружнее на весла! Но было уже поздно. Появившееся так неожиданно судно, скользнув с быстротой привидения, таранило в нос маленькую шлюпку, и все пассажиры в один миг очутились в холодной морской воде… При падении Офир не могла удержать громкого крика ужаса, который, по-видимому, услышали на потопившем шлюпку корабле. – Тсоур! Слышал! – раздался на корабле чей-то тревожный голос. – Голос Офир, твоей невесты… – Эй, люди! – раздалась тотчас же команда. – Живо в воду! Доставить мне Офир живой или мертвой! Сидон, яростно боровшийся в это время с волнами, ощутил вдруг под своими руками чье-то нежное тело, уже совершенно обессилевшее, как бы отдавшееся на волю капризных валов. Это была Фульвия. Схватив ее одной рукой за тяжелые от воды волосы и поддерживая таким образом на поверхности моря, Сидон свободной рукой принялся с силой рассекать волны, направляясь к темневшему уже совсем близко берегу. Выбравшись на прибрежный песок, Сидон нашел там уже весь экипаж своей шлюпки, за исключением одной только Офир. Невеста Хирама или утонула, или же ее подобрали бросившиеся в воду моряки с судна Гермона. – Как нам теперь быть? Где скрыться? – спросил один из нумидийцев. – Идите за мной. Я знаю эти места! – коротко ответил Сидон. Минут через пятнадцать быстрой ходьбы отряд подошел к высокой, уже тронутой разрушением башне, оставшейся от тех укреплений, которые были воздвигнуты карфагенянами во время Пунических войн по всему побережью и которые по заключении мира с римлянами были легкомысленно покинуты и брошены на произвол судьбы. 

Поднявшись на вершину башни, гортатор внимательно исследовал расстилавшуюся вдали темную равнину моря. – Ничего не видно! – сказал он. – За нами нет даже погони. Очевидно, думают, что мы все потонули при столкновении. – А Хирам? – с тоской в голосе спросила Фульвия. – Подождем до утра! – ответил мрачно гортатор. – Утро на все даст ответ… Но наступившее утро ничего не сказало беглецам о том, какая участь постигла Хирама. Море было пустынно, и не было намека ни на судно Хирама, ни на триремы Гермона. 

Сидон долго вышагивал в раздумье по широкой площадке старой крепости. Наконец ему, по-видимому, пришла в голову какая-то успокаивающая мысль, потому что морщины на его лбу несколько разгладились и взгляд стал менее сумрачным. Затем он подозвал к себе двух наиболее ловких нумидийцев и сказал им: – Вы знаете этот остров? – Да! – в один голос ответили воины. – На северном берегу есть небольшой порт, в котором свободно могут поместиться несколько судов. Ничего нет невероятного в том, что корабли Гермона зашли сюда для отдыха после ночной передряги. А потому для вас не составит труда узнать кое-что об участи Хирама и Офир. 

Снимите ваши доспехи и, притворившись простыми рыбаками, идите в порт и разузнайте там все, что окажется возможным. 

Не забывайте, что от вашей быстроты зависит, быть может, спасение всех нас!.. – Есть ли у тебя хоть небольшая надежда, что Хирам жив и его можно выручить? – с тревогой спросила гортатора Фульвия, когда посланные, спустившись с башни, скрылись в ближайшем лесу. – Если он не убит, – уклончиво ответил Сидон, – то где бы он ни был, куда бы ни спрятали его враги, я спасу его. В этом ты можешь положиться на старого Сидона! – Да, ты спасешь его, – с горечью ответила Фульвия. – Но только для того, чтобы сделать его счастливым с карфагенянкой… с Офир. – Если только карфагенянка к тому времени не будет уже насильно выдана замуж. После того, что случилось несколько часов тому назад, Гермон вряд ли станет медлить. Сидон заметил, как при этих словах лицо девушки слегка прояснилось и какая-то странная улыбка заиграла на ее губах. – Клянусь Мелькартом! – воскликнул старый моряк. – По всему видать, что это доставило бы тебе большое удовольствие!.. – Почему ты так думаешь? – отозвалась Фульвия, слегка покраснев. – Ох, я уже стар и опытен в вопросах любви. Я уверен, что ты любишь Хирама, да только сама себе боишься сознаться в этом… Девушка не ответила ни слова. Сидон повернулся лицом к морю и рассеянно пробегал взглядом по его сверкающим и искрящимся на солнце волнам. Вдруг из его груди вырвался легкий крик. Сравнительно недалеко от берега виднелась большая торговая трирема, которая, по-видимому, держала курс на островок, послуживший убежищем Сидону и его маленькому отряду. – Кто это? – в ужасе вскрикнула Фульвия, которая тоже заметила подходивший корабль. – Что это за судно? Не несет ли оно нам новых бед? Гортатор долго пристально всматривался в очертания шедшей прямо на островок триремы, и его угрюмое лицо вдруг осветилось лучом бурной радости. – Я узнаю его, узнаю этот корабль! – воскликнул он, весело потирая руки. – Это – трирема Гако, моего лучшего друга, которому я спас жизнь в бою с греческими пиратами. Подожди меня здесь, Фульвия… Я побегу на берег и попробую криком привлечь к себе внимание кормчего. Слетев вихрем с лестницы и пробежав по широким песчаным дюнам, отделявшим старую крепость от морского берега, гортатор через несколько минут был на берегу, сложил ладони рупором и крикнул во весь голос: –Эй, на корабле! – Огэ-эй! – ответили с триремы. – Кто зовет? – Есть на борту человек по имени Гако? – Да, хозяин корабля. – Эй, Гако, давай к берегу, ко мне! – Я – твой друг, Сидон! Сидон из Тира!.. – Сидон? – послышался изумленный голос. Вслед за тем с борта триремы по чьей-то команде скользнула в воду легкая шлюпка, в которую тотчас же соскочило несколько гребцов. Пять минут спустя шлюпка была уже у берега, и среднего роста мужчина, в широком плаще черной шерсти, с радостным криком бросился в объятия гортатору. – Сидон! Ты? Каким ветром занесло тебя сюда? Я думал, что ты все еще торгуешь в Карфагене. Но где же ваш доблестный красавец капитан? Где Хирам? Почему я его не вижу? – Увы! – ответил со вздохом Сидон. – Я не только не знаю, где он. но не вполне уверен в том, что он жив. – Как так? Что случилось? – воскликнул пораженный Гако. – Ты, наверно, еще не знаешь, что Хирам недавно провинился кой в чем перед Гермоном, одним из могущественнейших членов Совета Ста Четырех, и должен был бежать. Минувшей ночью, перед рассветом, на наше судно напала карфагенская трирема, и когда я по поручению хозяина плыл на лодке сюда, к берегу, его судно было взято на абордаж, а сам хозяин или убит, или же – что я считаю очень возможным – взят в плен… – Как? Хирам опять в руках карфагенян? – воскликнул высокий седой воин, неожиданно выдвигаясь из рядов прибывших вместе с Гако лиц. Сидон обернулся к нему и устремил на него вопросительный взор. – Ах! – воскликнул он вдруг радостно. – Я узнаю тебя, – ты тот самый предводитель легионеров, которые так помогли Хираму на вилле Гормона. Это ты дал моему хозяину счастливую возможность бежать из пиршественного зала? Но скажи мне, благородный воин, как и почему ты находишься сейчас на судне моего друга, Гако? – Ну, понятно почему: я хорошо знаю, что после моего вмешательства в пользу Хирама Гормон не пощадил бы меня. И так как я свободный наемник, не связанный ни отечеством, ни какими бы то ни было личными привязанностями. те я счел, что гораздо лучше проститься с Гермоном и с Карфагенской республикой и предложить свой меч тому. кто в нем больше нуждается. – Слушай, благородный воин! – в волнении воскликнул Сидон. Неужели ты предоставишь Хирама, который, быть может, еще жив, его печальной участи и не попытаешься вторично спасти его? – Я и мои двенадцать человек к твоим услугам! – просто ответил солдат. – О великий, великий Мелькарт! – воскликнул Сидон, поднимая к небу руки. – Я вижу, ты никогда не обходишь своей милостью людей, вверивших свою участь свободным волнам, из которых ты, о божественный, родился! – А много ли людей у тебя? – осведомился воин, только что предложивший свои услуги. – Десять человек, – ответил Сидон. – С той дюжиной, которую даешь мне ты, у нас набирается сила, вполне достаточная для того, чтобы попытаться вырвать из рук карфагенян нашего господина. Подождем, какие вести принесут нам гонцы. Да, кстати, Гако, далеко ты направляешься на своей триреме? – Плыву в Иберию, чтобы распродать свои запасы оружия и ваз. – Не уступишь ли ты мне одну из своих лодок, которая тебе в плавании по морю совершенно не нужна? А нам бы очень пригодилась, если придется вернуться в Карфаген. – Выбирай любую! – ответил Гако. – Я обязан тебе жизнью, и нет ничего, что я пожалел бы для тебя. Вся моя трирема к твоим услугам, если понадобится. – Нет, друг! – возразил Сидон. – Такой большой жертвы я не потребую от тебя. Простой шлюпки с меня будет вполне достаточно. Возвращайся на свой корабль и пришли сюда вместе с обещанной шлюпкой также и отряд этого воина. Друзья распростились сердечнейшим образом, а минут через пятнадцать после того, как Гако отчалил от берега, на прибрежных дюнах уже высаживались рослые и дюжие нумидийцы, которые должны были пополнить маленький отряд старого гортатора. Первая весть о Хираме пришла после полудня. Один из посланных Сидоном нумидийцев вернулся весь запыхавшийся и обливающийся потом. – Наш господин… жив! – прохрипел он, едва переведя дух. Дружный крик радости приветствовал это сообщение. – Жив, – продолжал гонец, – но, как мне передали, ранен. – Ну, эта беда не велика, – весело ответил Сидон. – Господин наш не такой человек, чтобы умереть от какой-то там раны. Но узнал ли ты, где находится Хирам? – Да. Он заключен в крепостную тюрьму. Рыбак, видевший раненого вблизи, описал мне его лицо и доспехи так подробно, что ошибка совершенно немыслима. Что же сталось с нашими товарищами, оставшимися на судне вместе с Хирамом, то об этом я ничего не знаю! – ответил нумидиец, стирая пот со лба. – Так, значит, наш хозяин заключен в крепость! – задумчиво сказал гортатор. – Это делает нашу задачу очень сложной! – Не беспокойся! – положил ему руку на плечо прибывший с Гако воин. – На наше счастье, года два назад я служил как раз в этой крепости смотрителем и не только саму тюрьму знаю как свои пять пальцев, но имею некоторое представление и о потайных выходах из нее. Так что спасти Хирама мы сможем и небольшой ценой. В этот момент из леса показался второй гонец, покрытый потом и пылью и напрягавший, по-видимому, последние силы, чтобы поскорее добежать до разговаривавших. – Хозяин жив! – прокричал он еще издали. Знаем! – ответил Сидон. – Ну, друзья, живо за работу. Как ни удачно складываются для нас обстоятельства, но дело все-таки будет очень сложное. Нужно приготовиться к нему как следует. День прошел в приготовлениях к экспедиции на выручку Хирама. К ночи все было готово, и отряд поплыл вокруг острова, к полуразрушенной крепости.