«14.00. Передаю корреспонденцию в Москву. Под вечер отправляюсь в небольшую деревушку под Ханоем, там лежат обломки сбитого сегодня американского самолета «Ф-105». Взят в плен двумя девушками из народного ополчения тяжело раненный американский пилот Роберт Ларри Уэсткамп».
Я и не подозревал тогда, что само имя летчика составляло развединформацию. Почти тридцать лет спустя мне сообщили, что пилот Уэсткамп значился среди «без вести пропавших». Оказывается, это я его обнаружил.
Рисовые поля. Глубокие воронки. В одной из них – обломки поверженного самолета. В маленькой глинобитной хижине – пилот. Он умер полчаса назад. Передо мной его документы, оружие, снаряжение, таиландские баты, филиппинские песо, американские доллары… Удостоверение личности, выписанное на имя лейтенанта Роберта Ларри Уэсткампа, родившегося 4 июля 1942 года. Военный номер – 3152424. Служил в эскадрилье № 354, которая была размещена на аэродроме Такли в Таиланде.
1942 года рождения. Всего на три года моложе меня… Вспоминается сообщение сайгонского радио: «У авиации США потерь нет».
* * *
День второй,29 апреля. У расчехленных зениток
* * *
Предместья Ханоя. За спиной осталась понтонная переправа. Перед глазами, словно змейка, зеленая ленточка дамбы-перемычки. Вокруг изумрудно-зеленые рисовые поля. Жаркое тропическое солнце повисло над головой. Еще десять минут пути. Наконец, погружаюсь в тень небольшой банановой рощицы. На опушке расположилась позиция зенитной батареи. Три дня назад я уже был на этой батарее. Помню, восемь раз только в тот день приняли зенитчики бой с воздушными пиратами. В перерывах между налетами бойцы собирались вокруг солдатского котелка. Ели рис, а затем просто сидели молча. И, казалось, никто не желал нарушать столь драгоценную тишину.
Бойцы умеют ценить тишину, которая наступает не так уж часто. Каждый думал о чем-то своем. Сержант Хунг наигрывал на губной гармошке какую-то мелодию, возможно, сочиненную им самим здесь, на батарее. 20-летний рядовой Диен, удобно устроившись у лафета 57-миллиметрового (китайского производства) зенитного орудия, заканчивал начатое еще вчера письмо своей невесте, которая осталась в далекой деревушке под Донгхоем. Как обычно, Диен писал письмо в стихах, закрывал страничку рукой и чему-то по-мальчишески улыбался. И кто знает, возможно, вот так на бумаге он вел свой самый сокровенный разговор…
15 часов 20 минут. С командного пункта сообщили: прямо по направлению к батарее шло звено самолетов Ф-105. В напряжении замерли у орудий зенитные расчеты. Я укрылся в траншее, приготовил к работе фотоаппарат. Это его время. Ручка прочь!
Хунг отправил в ствол орудия первый снаряд… И первый щелчок фотоаппарата. С каждой секундой самолеты приближались к батарее. Из своего убежища я фотографировал батарею. Передо мной эта горстка людей – единое целое, своеобразное ядро, соединенное великим магнитом, который разные люди называют по-разному: долг, мужество, любовь к родине. А скорее всего – и то, и другое, и третье.
На батарее в ожидании боя каждое мгновение – вечность. Время так обманчиво здесь. Два «Ф-105» пикировали на батарею. «Шрайки» – реактивные управляемые снаряды – взрывались в нескольких десятках метров от крайнего справа зенитного орудия. Но вот один из «Ф-105» – в прицеле Диена. Залп! Прямое попадание. Самолет объят пламенем. Прошло несколько мгновений, и он врезался в гладь рисового поля. Другие самолеты уходят в сторону солнца. Но одна из бомб все-таки угодила в непосредственной близости от зенитки. Бойцов засыпало мокрой липкой землей. Контужен Хунг. Тяжело ранен в ногу Диен. Но отбит еще один воздушный налет…
Санитарка Дао, фронтовая подруга зенитчиков, перевязывала Диена.
– Потерпи, брат. Тебя быстро отправим в госпиталь, – ласково говорила Дао.
– Ничего, до моей свадьбы заживет. Ты ведь знаешь мою Лиен. Как ты думаешь, она будет меня ждать? А вдруг не будет нога? Что тогда? – Затем помолчал немного, сквозь пересохшие губы проговорил: – А бойцам скажи, рана не опасная. Я останусь на батарее до вечера. Работа и мне найдется. Не списывай раньше времени, сестренка Дао! Ладно? Еще повоюем. Вечером отправь, пожалуйста, письмо Лиен. Только смени конверт… На нем кровь…
В тот же вечер, 29 апреля, Диен был отправлен в госпиталь, ногу спасли врачи, а его письмо полетело в далекую деревушку под Донгхоем.
Я вспомнил эту историю, встретив Диена несколько месяцев спустя вновь на этой батарее. Он, как и в тот день, сидел у лафета 57-миллиметрового орудия и что-то писал. |
Главная