Пока Тарас Шевченко в глубоком тылу сочинял поэму «Кавказ», другие украинцы героически сражались на этом самом Кавказе, раздвигая пределы империи в Азии. Сейчас историки спорят, было ли такое положение вещей прогрессом или просто барскими забавами реакционного самодержавия. Мне же этот спор кажется неуместным. Лучше предоставить слово Пушкину, написавшему в «Путешествии в Арзрум»: «Не знаю выражения, которое было бы бессмысленнее слов: азиатская роскошь… Ныне можно сказать: азиатская бедность, азиатское свинство и проч., но роскошь есть, конечно, принадлежность Европы. В Арзруме ни за какие деньги нельзя купить того, что вы найдете в мелочной лавке первого уездного городка Псковской губернии». Вот за то, чтобы привить Кавказу хоть какие-то зачатки цивилизованности и дрались на горных тропах наши бесстрашные земляки. Причем дрались отнюдь не только в солдатских чинах.
В 1829 году Пушкин ехал в Арзрум в русскую армию, воевавшую с турками. Но командовал этой армией украинец – фельдмаршал Паскевич. А разговаривать поэт и полководец будут между собой не по-русски или по-украински, а по-французски – умные люди, как известно, всегда найдут общий язык. Причем ехидный Пушкин, любивший высмеивать все и вся, о Паскевиче всегда отзывался с неизменным уважением. Зато не забыл отметить в своем дорожном дневнике, как завидовал Паскевичу знаменитый Ермолов: «Несколько раз принимался он говорить о Паскевиче и всегда язвительно; говоря о легкости его побед, он сравнивал его с Навином, перед которым стены падали от трубного звука, и называл графа Эриванского графом Ерихонским. «Пускай нападет он,– говорил Ермолов, – на пашу не умного, не искусного, но только упрямого, и Паскевич пропал».
Тем не менее Паскевич-Ереванский не только не пропал, но и никогда не проиграл ни одного сражения, в котором участвовал как полководец, чем может сравниться только с Суворовым. Ермолову же судьба отведет роль бессильного завистника, вынужденного в деревенском захолустье наблюдать, как выскочка «из хохлов» выигрывает одну за другой войны с Персией, потом с Турцией и наконец с Польшей и Венгрией.
Родился Иван Паскевич в Полтаве в семье богатых украинских дворян 8 мая 1782 года. Но вместо того, чтобы вести жизнь провинциального помещика, упражняющегося в производстве наливок и колбас, выбрал армейскую службу. В одиннадцать лет он поступил в петербургский Пажеский корпус – самое привилегированное учебное заведение Российской империи. В восемнадцать – стал флигель-адъютантом Павла I.
Убийство императора группой заговорщиков во главе с его сыном Александром фактически оставило Пас-кевича «без работы». У нового царя был собственный «круг молодых друзей». Бывший адъютант Павла в него явно не вписывался. От греха подальше подпоручик лейб-гвардии Преображенского полка перевелся в армию под команду старого опытного генерала Ивана Михельсона, прославившегося еще при Екатерине II тем, что подавил пугачевское восстание.
Мы часто спрашиваем: почему у одного человека карьера удается и он добивается славы, денег и чинов, а другой всю жизнь влачит жалкое существование завистника? В случае Паскевича ответ прост – что бы ни писали о нем в советское время, называя «душителем свободы», и как бы ни замалчивали его сейчас, он был просто талантлив и храбр, что востребовано всегда в стране, ведущей почти беспрерывные войны. Россия в начале XIX века была как раз такой страной. Поэтому она нуждалась в Паскевиче, а он – в ней.
Кроме того, у будущего фельдмаршала была замечательная черта – его никогда не покидало хладнокровие в экстремальных ситуациях. «В ужасную ночь штабс-капитан Паскевич, один, среди открытой степи неприятельской, поехал, отыскал колонны и направил их на настоящую дорогу», – докладывал в Петербург генерал Михельсон о блестящих действиях своего штабного офицера во время разразившейся грозовой бури. Провести ночью во время дождя армейские колонны и ни разу не сбиться с пути – признак высокого профессионализма.
Иногда жизнь Паскевича напоминала приключенческий роман. В 1808 году новый командующий Дунайской армией фельдмаршал Прозоровский отправил двадцатишестилетнего офицера вести переговоры с турками о перемирии. Болгария кишела турецкими дезертирами, шайки разбойников бесчинствовали даже под самым Стамбулом. Турецкий конвой в страхе перед разбойниками бросил русского офицера на горной дороге у города Айдос. Тот, не растерявшись, в одиночку добрался к местному паше, которого крайне удивила смелость предприимчивого молодого человека.
В самом Стамбуле фанатики хотели прикончить бесстрашного «гяура». Впоследствии Паскевич вспоминал, что ему только чудом удалось избежать мести «зверского народа» и, наняв шлюпку с двумя гребцами, бежать через Босфор в Черное море. По-видимому, недаром капитан Паскевич был потомком запорожских казаков – пройдя по морю вдоль болгарского побережья сто верст, он прибыл в порт Варну.
Местный паша хотел было арестовать явившегося как морское чудо вражеского офицера, но тот обвел турка вокруг пальца, убедив, что мир с Россией уже заключен. Обрадованные неожиданному концу войны турки беспрепятственно пропустили храброго лгуна в штаб-квартиру фельдмаршала Прозоровского!
Через несколько лет Иван Паскевич возьмет ту же Варну штурмом – уже как командир Витебского полка и получит за это Георгия 3-го класса. Примечательно, что в полковничьем чине он имел все русские ордена, какие только можно было получить в таком звании – случай редкий. Особенно, если учесть, что заслужены эти награды были не на дворцовом паркете.
Войну 1812 году храбрый украинец встретил уже генерал-майором и командиром 26-й пехотной дивизии, в значительной степени сформированной из штрафников. Первая бригада ее состояла в основном из солдат и офицеров, выгнанных из других частей за пьянство, грабежи и дебоши. Тем не менее под командой Паскевича часть дралась исключительно стойко. В Бородинском сражении именно ей пришлось защищать батарею Раевского, потеряв три тысячи только погибшими. Командир водил дивизию в контратаку лично и даже Ермолов назвал его за тот день «известным неустрашимым генерал-майором Паскевичем».
Но главный вклад в победу над Наполеоном Паскевич внес за месяц до Бородино – во время битвы за Смоленск. Именно он предложил командующему 7-м корпусом генералу Раевскому до подхода основных русских сил сражаться не в чистом поле, а в самом городе, навязав французом изматывающие уличные бои: «Может, мы там удержимся. При несчастии принуждены будем отойти, но сохраним корпус с его артиллерией. Во всяком случае выиграем время и дадим возможность армии прийти к нам на помощь…»
При этом Паскевич так тактично раскритиковал первоначальный план Раевского, так аргументированно изложил все недостатки позиции перед городом, что тому ничего не оставалось, как согласиться с мнением своего подчиненного.
Удивительно то, что Паскевич приехал на совет последним, а все генералы до этого высказывались за сражение перед городом. Однако настойчивость украинца и его фраза: «Здесь мы будем совершенно разбиты» переубедила всех.
А чин генерал-лейтенанта Паскевич получит ровно через год – уже в Германии. Командуя все той же 26-й дивизией в «Битве народов» под Лейпцигом, он захватит 30 орудий и четыре тысячи прославленных наполеоновских солдат.
К концу войны Ермолов уже будет искренне завидовать Паскевичу. Но в судьбе последнего случится важная перемена – на одном из светских раутов Александр I представит 33-летнего генерала своему младшему брату – великому князю Николаю Павловичу. Эта встреча, случившаяся как раз в возрасте Христа, и предопределит вторую половину жизни выходца из полтавского захолустья.
Иван Федорович рассказывал об этом так: «В Париже начались, как и в Петербурге, гвардейские разводы, и мы из гренадерского корпуса поочередно туда ездили. В один из сих разводов Государь, увидев меня, подозвал и совершенно неожиданно рекомендовал Великому князю Николаю Павловичу. Познакомься, сказал он ему, с одним из лучших генералов моей армии, которого я еще не успел поблагодарить за отличную службу. Николай Павлович после постоянно звал меня к себе и подробно расспрашивал о последних кампаниях. Мы с разложенными картами по целым часам вдвоем разбирали все движения и битвы 12-го, 13-го и 14-го годов».
Что сблизило тридцатидвухлетнего генерала и восем-надцатилетнего молодого человека из императорской семьи? Вряд ли Паскевич искал случая поправить карьеру. Наследником престола считался старший брат Николая – Константин. Заискивать перед младшим Романовым не имело смысла. Дружба с ним не сулила особых карьерных перспектив. Тем более, что и сам император был здоров и молод. Однако Паскевич не поленился объяснять «неперспективному» великому князю перипетии наполеоновских войн. По-видимому, это была обычная человеческая симпатия. Если хотите, дружба. Выросший без отца Николай искал в ком-то его замену. Добродушный и храбрый генерал из украинцев идеально подошел на эту роль. Так завязалась дружба длиной в сорок лет.
Тем более что Паскевич не скупился на добрые чувства не тольчо по отношению к императорской семье. В 1816 году случился так называемый «бунт» крестьян в Смоленской губернии. Расследуя дело, Паскевич установил, что бунт существует только в воображении местных чиновников, которым мужики отказались платить мзду, а наказание для них каторгой – явная несправедливость. Паскевич не только просил Александра I освободить смоленских «бунтовщиков», но и назначить им денежное пособие. Крестьян ему было тем более жалко, что всего четыре года назад он воевал с Наполеоном в этих местах. «Пример человечности и сострадания никогда еще не был вреден», – писал генерал царю. Крестьян помиловали. Главного виновника возмущения из чиновных «кувшинных рыл» перевели брать взятки в другое место.
Сам же Паскевич стал начальником лучшей дивизии в русской армии – 1-й Гвардейской. Второй бригадой ее – Измайловским и Егерским полками – командовал великий князь Николай Павлович. Совместная служба еще больше сблизила их. Даже став императором, Николай I всегда будет называть Паскевича в письмах «отцом-командиром».
1825 год обернулся звездным часом великого князя Николая и Паскевича. Первый стал царем вместо отказавшегося брата Константина. Второй – его полководцем. Все самые громкие победы империи в царствование Николая I будут одержаны украинским генералом.
В 1826-м он разбивает на Кавказе персидскую армию. Вымуштрованная английскими инструкторами пехота шаха не выдержала штыковой атаки русских в Елисаветпо-льском сражении. Потери в отряде Паскевича были ничтожны – три офицера и 43 рядовых убитыми. По странной случайности битва происходила вблизи могилы знаменитого персидского поэта древности – Низами. Но на сей раз истинным поэтом войны оказался полководец Николая I, разбив с семью тысячами солдат 35 тысяч персов. Наградой Паскевичу стала почетная золотая шпага. Еще через год он освободил от персов древнюю столицу Армении – Эривань, как называли ее тогда в России. И тоже с минимальными потерями – 52 человека убитыми и ранеными.
Паскевичу пришлось воевать в тех же местах, где в античные времена сходилась с персами армия Римской империи. Боевые успехи генерала настолько подействовали на петербургское общественное мнение, что орден св. Георгия 2-й степени и почетная прибавка к фамилии – Эриванский – казалась вполне естественной наградой. В конце концов никто из русских полководцев до Паскевича не продвигался на Кавказе так далеко.
Еще одна заслуга генерала до сих пор не оценена в Украине. Так называемый комитет 1827 года, занимавшийся вопросами управления Закавказского края, предложил переселить на персидскую границу 80 тысяч украинских казаков с семьями. Это позволило бы создать защитный пояс из поселений военнообязанных христиан.
Идею, между прочим, поддерживал очень популярный у наших историков малороссийский губернатор – князь Репнин, дочь которого впоследствии будет влюблена в Шевченко. Однако Паскевич, жалея земляков, все с той же присущей ему дипломатичностью подсунул императору другой план. Кавказ от персов пусть защищают сами кавказцы – Эриванское и Нахичеванское ханства лучше отдать для управления местной аристократии, оказавшей услуги России в войне с шахом. А украинцы пусть остаются в Украине. Казаки, о которых шла речь, в основном населяли территорию Полтавщины, с которой родом был Паскевич. Спасая от переселения своих земляков, генерал, по странной иронии истории, оставил на родине и предков автора этих строк, который иначе никогда бы не имел счастья появиться на свет.
Так что же я могу испытывать к нему, кроме чувства исторической благодарности?
Следующей выдающейся победой генерала Паскевича стало взятие турецкой крепости Каре в 1828 году. Командующий с таким искусством расставил осадные батареи и провел бомбардировку, что турецкая твердыня пала на несколько дней раньше, чем предполагалось по плану. Предложение Паскевича коменданту Карса Эмин-паше о сдаче вошло в историю: «Пощада – невинным. Смерть – непокорным. Час времени – на размышление». Услышав слова русского полководца, переданные парламентером, турецкий гарнизон взбунтовался против своего начальника и выбросил сразу два белых флага. В последующих войнах с Турцией русская армия будет брать Каре еще два раза. Но впервые сделал это именно украинец!
Самой трудной кампанией, выпавшей Паскевичу, была война с Польшей. Официально это называлось подавлением польского восстания. Но на самом деле сражаться пришлось с одной из лучших европейских армий. По Венскому конгрессу 1815 года Царство Польское вошло в состав России на правах автономии. Ему полагалась конституция, парламент и отдельные вооруженные силы. Причем не символические, а реальные – из двух пехотных и двух кавалерийских дивизий и корпуса артиллерии и инженеров. По сути это была самая боеспособная армия, которую когда-либо имела Польша. В ее составе служило много ветеранов наполеоновских войн, которым Александр I великодушно разрешил продолжить службу после поражения императора французов. А чему не успели доучить французские инструкторы, доучили русские. Тем не менее именно эта армия, числившаяся официально частью российской, в 1830 году взбунтовалась и принялась воссоздавать «независимую» Польшу в границах по украинский Днепр.
У украинца Паскевича на этот счет было особое мнение – нужно отметить, что наши земляки вообще с удовольствием громили поляков в той войне, сводя старые счеты. К примеру, именно в составе русской армии сражался первый издатель «Кобзаря» – Иван Мартос. И, кроме всего, у поляков не было полководца уровня Паскевича.
Сначала генерал-фельдмаршал изящным маневром разделил их армию на три части, потом форсировал Вислу и вышел к Варшаве. Столица Польши пала в годовщину Бородина – 26 августа. Об ожесточенности 36-часового штурма говорит то, что никогда еще Паскевич не нес таких потерь – 539 офицеров, 10005 нижних чинов. Поляки, защищавшиеся за укреплениями, потеряли 7800 убитыми и ранеными, 3000 – пленными и 132 орудия. Донесение фельдмаршала Николаю I опять поражало суворовской краткостью «Варшава у ног Вашего императорского величества».
Высочайшей наградой за победу Ивану Паскевичу стал титул светлейшего князя Варшавского. Фельдмаршалу едва исполнилось 49 лет.
Ныне имя Паскевича в Украине предано забвению. Носясь с каждым битым трипольским горшком, возвеличивая любого пьяного атамана, наши политики забыли лучшего полководца, которого когда-либо имела Украина. Ведь даже Хмельницкому не удалось взять Варшаву. А Паскевич взял! Так почему же мы вечно стесняемся своих героев и побед?
Разве воевавшие в наполеоновской армии поляки стыдятся своих генералов? А ведь среди них не было ни одного, равного по таланту нашему полтавскому земляку. |
Главная