Привычки к морским войнам у римлян не было. Когда в войне с латинами римляне взяли приморский город Анций и захватили в нем десяток военных кораблей, они не знали, что с ними делать. Они отрубили кораблям носы и украсили ими ораторскую трибуну на площади. Еще долго в Риме вместо «говорить перед народом» выражались: «говорить с корабельной трибуны».
Нужно было учиться морской войне. На берегу моря нашли выброшенную бурей карфагенскую галеру и по ее образцу сделали другие. За 60 дней было построено 120 кораблей. Обычно морской бой велся так: корабль проходил вплотную, борт о борт, мимо вражеского корабля, в щепы ломая торчащие весла, а потом разворачивался и тараном, носом в борт, прошибал и топил беспомощного безвесельного врага. К таким сложным маневрам неумелые римские моряки были неспособны. Вместо этого они — впервые в военной истории — оснастили свои суда абордажными мостиками с крючьями. Корабли цеплялись борт за борт, римские воины перебегали по мостикам на вражеский корабль и рубились на палубе, как на суше. А в таком бою они были непобедимы.
В первом же морском бою, в 264 г. до н. э., римские корабли с крючьями одержали полную победу. Римляне торжествовали. Консул Дуилий, командовавший римским флотом, получил неслыханную почесть: до конца дней его должны были сопровождать на улицах раб с факелом и раб с флейтой. В память о победе на форуме была поставлена колонна, украшенная — уже по традиции — носами неприятельских кораблей. Носы кораблей назывались «ростры», украшенная ими колонна — «ростральная колонна». Две ростральные колонны в Санкт-Петербурге, на стрелке Невы перед биржей — это отдаленные потомки той самой колонны Дуилия.
Однако главным героем Первой Пунической войны стал не Дуилий, а Марк Атилий Регул. И прославили его не победы, а стойкость при поражениях.
Римляне хотели разбить врагов на их же земле. Они послали войско в Африку. Во главе его стоял консул Регул. Карфагеняне были разбиты, Карфаген осажден.
— Я запечатал страхом ворота Карфагена, — доносил Регул.
Начались переговоры о мире, но они кончились ничем: Регул предложил слишком жесткие условия. Доведенные до отчаяния карфагеняне снова вышли на бой и на этот раз разбили Регула. Сам он попал в плен, остатки его войска погибли при кораблекрушении на обратном пути.
Но силы карфагенян были на исходе; прошло несколько лет, и они запросили мира. С просьбой о мире они послали в Рим не кого иного, как пленного Регула. С него взяли клятву: если мира не будет, он вернется в плен Расчет был верен сенат был готов на любые условия, чтобы только спасти Регула. Но ему самому была дороже победа, чем спасение. Он призвал сенаторов не к миру, а к войне: карфагеняне слабеют, победа близка, а его, Регула, жизнь — недорогая плата за торжество над не приятелем. Ему предложили остаться — он не захотел нарушить клятву. Жрецы обещали именем богов снять с него клятву — он отвечал, что хочет быть честным не перед богами, а перед людьми. Жена и дети просили увидеться с ним, но он отказался, чтобы жалость к ним не заставила его переменить решение. Он вернулся в Карфаген, зная, что идет на верную смерть.
Теперь вам будет понятнее насмешка Пушкина в рассказе о забияке и трусе Зарецком в «Евгении Онегине»:
И то сказать, что и в сраженьи Раз в настоящем упоеньи Он отличился, смело в грязь С коня калмыцкого свалясь, Как зюзя пьяный, и французам Достался в плен: драгой залог! Новейший Регул, чести бог, Готовый вновь предаться узам, Чтоб каждым утром у Верни В долг осушать бутылки три.
Карфагеняне казнили его страшной казнью. Ему отрезали веки и вывели из черной темницы на яркое солнце. Он ослеп. Его заколотили в узкий ящик, утыканный гвоздями так, что он не мог никуда прислониться. Здесь он умер от боли, бессонницы и голода.
Римляне отомстили за смерть Регула, выдав его жене и детям знатнейших карфагенских пленников. Все они были замучены в таких же ящиках с гвоздями: око за око, зуб за зуб.